Что мешает верить в лучшее - «Стиль жизни»

Относиться к жизни позитивно и надеяться на лучшее сегодня даже как-то неловко. Повсюду правят бал умудренные опытом пессимисты и скептики. А фраза «Ну ты и оптимист» звучит так, что слово «оптимист» в ней легко можно заменить, например, на «наивный», «легковерный» или даже «неумный». Почему мы не принимаем всерьез тех, кто склонен видеть жизнь в розовом свете?

Ввечном споре о стакане — наполовину полон или наполовину пуст? — побеждают сторонники второй точки зрения. Причем побеждают давно и за явным преимуществом. Каждый, кто верит, что все будет хорошо, в лучшем случае наивен, в худшем глуп. И в обоих случаях обречен на неудачу в жизни. Согласитесь, что именно такая точка зрения сегодня преобладает. И причин для этого, будем честны, хватает.

ИСТОРИЯ С ГЕОГРАФИЕЙ

Отчего-то еще с древности люди больше боялись сил зла, чем верили в силы добра. Чем еще объяснить тот факт, что мы и сегодня, например, суеверно ругаем друзей или близких в день, когда им предстоит экзамен, собеседование, важная встреча или какие-то другие испытания? Или пугаемся, когда нашим маленьким ребенком вдруг начинает громко восхищаться незнакомец на улице, — а ну как сглазит?

«Конечно, эта традиция имеет древние корни: именно так оберегали себя и от зависти соседей, и от козней злых духов, — размышляет психолог Екатерина Михайлова. — И корни эти — в нашей общей склонности к магическому мышлению». «Загад не бывает богат» — гласит старая поговорка.

Большинство пожеланий удачи звучат как пожелание обратного, почти проклятие

«А как напутствовали раньше охотников и рыбаков, а теперь — почти всех на свете? — продолжает Екатерина Михайлова. — Правильно — «ни пуха, ни пера» и «ни клева, ни улова». И верный ответ, разумеется: «К черту!» Посмотрите пословицы, приведенные у Даля, — там же ужас что такое!

Отсюда совсем не следует, что в жизни бывало именно так, что негативный подход всегда оказывался правильным. Но это средство защиты. К тому же народная мифология имеет право на гротеск, он помогает перезимовать».

Про «перезимовать», кстати, стоит порассуждать и вполне буквально. Потому что, весьма вероятно, причины нашего недоверия к оптимизму могут быть не только историческими, но и пространственными. По крайней мере, этого не исключает психолог Дмитрий Леонтьев: «Довольствоваться малым», «лишь бы не было войны», «не до жиру, быть бы живу» — такое не очень оптимистичное отношение к жизни свойственно нашей культуре.

При этом я обращал бы внимание на некоторые географические закономерности. Чем дальше двигаться на юг — Краснодарский край, Северный Кавказ, — тем люди радостнее живут. Тем больше они склонны обустраивать свою жизнь, не довольствуясь только выживанием. Им уже хочется, чтобы было и весело, и красиво. А чем ближе к вечной мерзлоте — тем сильнее «вахтовое» сознание: лишь бы выжить, а до вкуса к жизни и радостей уже дела нет».

Если же возвращаться к истории, события прошлого тоже подпитывают пессимистичное отношение к жизни Оптимизм, жизнерадостная вера в светлое будущее и все то, что впоследствии иронически стали называть «позитивом», в нашей стране насаждались искусственно — и довольно рьяно — на протяжении многих десятилетий.

«Печаль, сомнения и просто трезвый взгляд на вещи считались «упадочничеством» и признаком неблагонадежности, притом вовсе не только в 20–30-е годы, а и гораздо позже, — объясняет Екатерина Михайлова. — На поэтическом вечере в ЦДЛ в 1964 году чудесная Новелла Матвеева читала своим детским голоском: «Когда печалиться мне критик запретил, смеяться, как на грех, я перестала тоже. Должно быть, из виду, бедняга, упустил, что смех из-под бича угрюм и ненадежен».

Монолитный, нерассуждающий оптимизм в нашей коллективной памяти остается неискренним, принудительным, отвечающим какой-то виртуальной «разнарядке». И человек, открыто заявляющий о вере в официально провозглашенное прекрасное будущее, тем самым — или хитрый конъюнктурщик, или искренний дурачок».

ПОДУШКА БЕЗОПАСНОСТИ

Есть у пессимистов и вполне житейские аргументы против позитивного отношения к жизни. Самый известный из них сформулирован в пословице, у Даля не приведенной, но весьма популярной: «Обрадованный пессимист лучше разочарованного оптимиста».

Мысль, казалось бы, логична: готовность к худшему выступает своего рода «подушкой безопасности», амортизирует удар при столкновении с реальными проблемами. А вот для оптимиста эти проблемы могут оказаться непереносимым разочарованием.

Впрочем, есть в таком подходе и более глубокая психологическая подоплека, считает Екатерина Михайлова: «Тоска по всему солнечному, яркому, улыбчивому остается всегда. И как водится, если эта картина мира недостижима или чревата горьким разочарованием, ее следует обесценить. Что и делается с завидным постоянством».

Так или иначе, подобное отношение к жизни ошибочно. Негативный подход и настрой на худшее не дают преимуществ Это доказано множеством исследований. Так, нейробиолог Тали Шерот экспериментально продемонстрировала, что пессимизм не помогает пережить шок при столкновении с неприятностями.

Она наблюдала большую группу студентов в ходе подготовки к экзаменам. А затем оценивала их психологическое состояние после выхода из экзаменационной аудитории. «Исследования показали, — пишет нейробиолог, — что студенты, которые ожидали получить плохие оценки на экзаменах, были ровно так же разочарованы и огорчены, как и те, кто ждал хороших оценок».

СКРЫТЫЙ ОПТИМИЗМ

Возможно, кстати, что наш пессимизм — скорее напускной. В глубине души подавляющее большинство людей остаются неисправимыми оптимистами, сами того не осознавая. И могут сколько угодно ворчать на экономику, политику, соседей или погоду, но в отношении самих себя сохраняют веру в то, что все будет хорошо.

В противном случае, зная о статистике разводов, мы бы просто никогда не решались вступить в брак. А также не заводили бы детей, не искали работу и не делали вообще ничего, чтобы оставить хоть какой-то след в мире. Возможно, и так, но это какой-то совсем уж глубокий, эволюционный уровень оптимизма, очевидно необходимый, чтобы род человеческий продолжал существовать.

Между тем в культуре оптимизм регулярно подвергается осмеянию. Вспомните, например, самый яркий образ оптимиста в мировой культуре?

Естественно, это будет доктор Панглосс из философской повести Вольтера «Кандид». Едкая и смешная карикатура на достойнейшего, между прочим, философа и без преувеличения великого человека Готфрида Лейбница. Но кто, кроме специалистов, сегодня помнит рассуждения Лейбница «о благости Божьей»? А присказку «Все к лучшему в этом лучшем из миров» помнят все. И охотно пускают в ход — как правило, чтобы посмеяться над очередным простаком-оптимистом.

Да и в психологии позитивное отношение к жизни до самого последнего момента оставалось не очень востребовано. Нет, был, разумеется, французский фармацевт Эмиль Куэ, еще в XIX веке практиковавший позитивное самовнушение. Да и сегодня существует школа «позитивной психотерапии».

И все же психоаналитики и терапевты гораздо чаще сосредоточены на психологических травмах и комплексах, детских переживаниях и мучительных страхах своих клиентов. То есть позитивный исход их работы, конечно, подразумевается, но работа-то идет опять-таки с негативом.

ПОЛОВИНА ОБЪЕМА

С появлением позитивной психологии ситуация, казалось бы, просто обязана была измениться. Но многие так и путают позитивное мышление и позитивную психологию. И совершенно напрасно. Под позитивным мышлением понимают что угодно — от абстрактной идеи, некоего свода правил жизни, где во главу угла ставится стремление во всем видеть плюсы, и до полумагических представлений типа «если захочешь, то сможешь».

Последние, кстати, сейчас в большой моде — чтобы убедиться в этом, достаточно бегло оглядеть полки любого книжного магазина. Вот только научных обоснований у этого подхода, увы, не больше, чем у представлений о том, что пессимизм защищает от разочарований.

«Позитивная психология — это не терапия посредством позитивных установок, — объясняет Дмитрий Леонтьев. — Она не утверждает, что к жизни обязательно нужно относиться с оптимизмом, и вообще не предлагает никаких априорных идей.

Это область науки, задача которой состоит в том, чтобы понять, что именно помогает нам жить лучше. Не просто выживать и адаптироваться (на чем психология была сосредоточена долгое время), а жить хорошо. Мы изучаем множество различных обстоятельств и влияний на жизнь человека. И только изучив, с цифрами и фактами в руках делаем выводы».

И соответствующих исследований за последние 20 лет проведено очень много. Каков же их вывод? Если вкратце — то оптимизм полезен. Но не всегда. «Как и везде, тут возникает вопрос: с чем сравнивать? — подчеркивает Дмитрий Леонтьев. — Если выбирать абстрактно, между вообще постоянным оптимизмом и постоянным пессимизмом во всех ситуациях, то оптимизм окажется предпочтительнее. Но в жизни не бывает ничего «вообще».

И каждый раз многое зависит от конкретных обстоятельств. Например, оптимизм хорош там, где нет объективных критериев оценки реальности, где мы выбираем только между надеждой и отчаяньем. А вот там, где критерии существуют, лучше все же выбирать реализм».

Иными словами, стакану совершенно не обязательно быть наполовину полным или наполовину пустым. Можно ведь и сказать, что вода (ну или
вино, кефир и какая угодно другая жидкость по вашему выбору) занимает 50% объема данного стакана. И во многих обстоятельствах это будет самой правильной формулировкой. А для других в равной степени пригодятся как оптимизм, так и пессимизм.

Психолог Мартин Селигман, один из основоположников позитивной психологии, доказал, что оптимизм имеет большое преимущество в решении творческих задач, там, где необходимы прорывные идеи, а цена совершенной ошибки не слишком велика. Пессимизм же, напротив, оказывается востребован в условиях, когда революционные прорывы не так и обязательны, зато любая ошибка может стать роковой.

«Селигман сформулировал это очень афористично, — говорит Дмитрий Леонтьев. — Он советует руководителям крупных компаний нанимать оптимистов на должности директоров по развитию и маркетингу. А в главные бухгалтеры и начальники служб безопасности брать пессимистов».