Пять советов мамы, которые разрушили мою жизнь

Меня зовут Валентина Галицына и мне 30 лет. У меня есть квартира, стабильная работа, я хожу к психологу уже третий год — и только сейчас начинаю понимать, откуда берутся мои тревоги, неуверенность и постоянное чувство вины. Всё началось с пяти простых фраз, которые моя мама повторяла мне с детства. На первый взгляд — забота, наставления, попытка защитить. Но теперь я вижу: эти слова были не советами, а программой, которую я бессознательно выполняла десятилетиями. Главные новости сегодня для меня, это то, что такая программа, лишила меня права на ошибку, на счастье и на себя.

«Ты должна быть сильной»

Самый первый и самый тяжёлый совет: «Ты должна быть сильной». Мама говорила это каждый раз, когда я плакала — будь то боль от упавшего велосипеда или обида на подругу. «Сильные девочки не плачут», — добавляла она. Я училась подавлять эмоции. Слёзы стали для меня признаком слабости, а слабость — угрозой любви.

Психолог Эстер Перель в своих работах о взрослых детях с высокой эмоциональной нагрузкой отмечает: подавление эмоций в детстве формирует так называемую «эмоциональную ампутацию». Ребёнок учится не чувствовать, чтобы не разочаровывать родителей. Это приводит к хронической тревожности и трудностям в близких отношениях. Именно так было со мной: я не могла позволить себе уязвимость. В отношениях я была «стеной», пока однажды не рухнула под грузом накопленного.

По методике схематической терапии Джеффри Янга, такие установки называются ранними адаптивными схемами — глубоко укоренившимися убеждениями, сформированными в детстве и влияющими на поведение во взрослой жизни. Моя схема — «эмоциональная самодостаточность» — заставляла меня избегать поддержки, считая, что просить о помощи — значит быть обузой.

«Ты должна делать всё идеально»

Второй совет: «Если уж делаешь — делай идеально». Мама гордилась, когда я получала пятёрки, но никогда не хвалила за попытку. Ошибка была равна провалу. Я выросла с установкой, что ценность моей личности зависит от результата. Психолог Карл Роджерс называл это условной положительной оценкой — любовь даётся не просто так, а при условии соответствия ожиданиям.

Это привело к хроническому перфекционизму. Я не могла начать проект, пока не была уверена, что он будет безупречен. Прокрастинировала. Срывалась. А когда всё-таки сдавала работу, чувствовала не удовлетворение, а тревогу: «А вдруг недостаточно хорошо?»

Только через когнитивно-поведенческую терапию (КПТ) я начала разделять самооценку и оценку поступков. Я учусь говорить себе: «Я могу ошибаться — и при этом оставаться достойной любви».

«Никогда не доверяй мужчинам»

Третий совет был о мужчинах: «Они все одинаковые. Рано или поздно предадут». Мама выросла в семье с отцом-алкоголиком и, хотя мой отец ушёл, когда мне было два года, её боль легла на меня как наследие. Я выросла с установкой, что близость = угроза. Любовь = риск быть раненной.
Психолог Джон Боулби, создатель теории привязанности, описал, как детские установки формируют стиль привязанности. У меня — тревожно-избегающий тип: я хочу близости, но боюсь её. Я проверяю партнёров, создаю конфликты, чтобы «доказать» их ненадёжность. Это самосбывающееся пророчество.
Работа с терапевтом помогла мне увидеть: я не просто не доверяю мужчинам. Я не доверяю себе — своей способности выбирать, чувствовать, защищать себя. Сейчас я учусь строить границы, а не стены.

«Не говори о своих проблемах — не навязывайся»

Четвёртый совет: «Люди не хотят слышать твои беды. Не будь эгоисткой». Я выросла с чувством, что мои переживания — обуза. Я не умела делиться, не умела просить помощи. Даже на терапию пошла только после того, как коллега заметила: «Ты выглядишь, как человек, который скоро сгорит».
Психолог Брене Браун в своих исследованиях стыда и уязвимости показывает: когда человеку запрещают выражать эмоции, он начинает испытывать *стыд за свои чувства*. Я стыдилась своей усталости, своей грусти, своего одиночества. Я считала, что не имею права на слабость.
Только научившись говорить «мне тяжело» без оправданий, я начала строить настоящие отношения. Не идеальные — живые.

«Ты должна заботиться о всех»

И, наконец, самый разрушительный совет: «Ты старшая. Ты должна заботиться о младшем брате, о бабушке, обо мне». Я выросла с установкой «я — спасатель». Я брала на себя чужие чувства, чужие проблемы. Я чувствовала ответственность за чужое счастье.
Это классический пример эмоционального инцеста — ситуации, когда родитель перекладывает на ребёнка функции взрослого, требуя от него заботы и поддержки. Психотерапевт Сью Джонсон называет это нарушением границ. Ребёнок теряет право быть ребёнком.
Я выросла с синдромом выгорания задолго до того, как узнала, что он существует. Только через терапию я начала учиться говорить «нет». Учиться ставить себя на первое место — не из эгоизма, а из необходимости выжить.

Что теперь?

Сегодня я не виню маму. Она делала то, что считала правильным, исходя из своего опыта, боли, страхов. Но я беру ответственность за свою жизнь. Я переписываю внутренний сценарий.
Я учусь плакать. Учусь ошибаться. Учусь доверять. Учусь говорить. Учусь быть слабой — и при этом сильной.
Психология учит: прошлое формирует нас, но не определяет. С помощью терапии, самонаблюдения и сострадания к себе можно перепрограммировать даже самые глубокие установки.

Я не хочу, чтобы мои дети однажды писали статью «Мама дала пять советов, которые испортили мне жизнь». Я хочу, чтобы они знали: они любимы не за что-то — просто потому что они есть.
И, может быть, это и есть самый важный совет, который я дам себе — и им.

Источник новости - dadanews.ru